Как бизнес-школа «Сколково» осваивает удаленку. Интервью Андрея Шаронова

Пандемия перевела на дистанционное обучение не только школьников и студентов, но и предпринимателей. Как бизнес-школы осваивают работу на удаленке, пересмотрели ли они образовательные программы, изменились ли запросы к экспертам у топ-менеджеров, рассказал в интервью РБК Уфа президент бизнес-школы «Сколково» Андрей Шаронов.

– Андрей Владимирович, давайте начнем разговор с перспективы бизнес-образования. Практически все образовательные структуры в период пандемии ушли в онлайн. Однако клиенты отмечают, что на удаленке получать знания не столь эффективно. Не будет ли отторжения у студентов, которые получают знания новым образом, от бизнес-образования?

– Пока мы видим, что у некоторых студентов есть отторжение от онлайн-форм, и многие студенты говорят нам, что готовы ждать столько, сколько нужно – месяц, три, даже полгода,­ – чтобы полноценно вернуться в класс и послушать профессора «вживую». Это, наверное, следствие недоверия к онлайну, наличие негативного опыта общения в таком формате. Сейчас люди столкнулись с большим количеством онлайна, и это может сыграть как в ту, так и в другую сторону: к чему-то люди привыкнут, а что-то настолько не понравится, что пользователи будут жаждать возможности вернуться в обычную практику.

– Многие студенты, по крайней мере бизнес-школы «Сколково», работают в управленческих командах городов и районов субъектов. Много муниципальных чиновников и из Башкирии ездят учиться в возглавляемую вами школу. При этом не секрет, что чиновники не очень приспособлены для онлайн-обучения. Как быть тем, кто планировал учиться очно?

– Чиновники – это не особый вид человека. Это люди, которые заняты определенным видом деятельности. И в этом смысле они, как все нормальные люди, могут быстро приспособиться к онлайну. Это вопрос скорее всего на стороне предложения, а не спроса. Пока нет достаточного количества качественного онлайна, поэтому видим такой скепсис по отношению к нему. Конечно, особенностью программ в школе «Сколково» является большой объем проектной работы. То есть люди не просто учатся, они делают проекты. А если говорить о чиновниках, представителях корпораций, они создают реальные проекты. Это задачи, которые они получают от своих руководителей на период обучения. И главный результат учебы – не количество прослушанных лекций, а проект, который они представляют в присутствии своих руководителей. В зависимости от качества он применяется, внедряется в жизнь или делается вывод, что качество его недостаточно.

Конечно, такую работу люди привыкли делать тоже офлайн. Думаю, что это вопрос эволюции, который из-за пандемии ускорился. Люди постепенно будут привыкать все к большему количеству онлайна, причем не только в учебе, но и во многих других повседневных аспектах, связанных с производственными процессами, общением с близкими. Конечно, это не вытеснит физического общения, но надо быть готовым к тому, что онлайна станет больше.

– Преподаватели бизнес-школы соглашаются с такой организацией обучения? Они тоже привыкли работать с глазу на глаз и видеть ученика...

– У преподавателей сейчас выбор очень маленький: или работать онлайн, или не работать никак. В этом смысле преподаватели заинтересованы в том, чтобы делать онлайн. Но, опять повторяю, хороший онлайн – это принципиально иное, нежели хороший офлайн. То есть нельзя просто интересного профессора, пользующегося популярностью, получающего высокие оценки от студентов, взять и записать на камеру и сказать: вот вам онлайн. Нет. Совершенно другое восприятие. Если профессора можно слушать полтора часа с одним перерывом, то онлайн слушать полтора часа – невозможно. Его нужно делать короче, его нужно перебивать другими видами деятельности, когда студенты включаются в активную работу, в дискуссию. Онлайн должен быть более физиологичным, как глотки, которые длятся 7, 10, 15 минут и перебиваются другим видом деятельности. Тогда человек не теряет фокуса в течение продолжительного времени.

– Переходя к практике, как действовать в ситуации неопределенности, что говорит профессорско-преподавательский состав бизнес-школы?

– Короткого ответа не знает никто. С другой стороны, если повнимательнее посмотреть, то человек постоянно находится в ситуации большей или меньшей неопределенности. Мы делаем наши предположения по поводу будущего, будет оно завтра, или через год, или через 10 лет, – мы не обладаем знаниями. И, как говорит наука, прошлое не содержит полной и достоверной информации о будущем. Да, часть информации, имеющейся у нас из прошлого, полезна нам для того, чтобы понять будущее, но полных таких данных не существует.

В этом смысле, наверное, просто увеличилось количество неопределенности. Она появилась в таких сферах, где ее раньше не было. И к этому надо привыкать, как-то жить, как-то принимать решения. Думаю, что количество ошибок возрастает в этой ситуации объективно, с этим ничего не поделаешь.

– Та статистика, которую мы изучали, говорит о том, что именно в кризис запросы на обучение по программам MBI, другого бизнес-образования, возрастают. Как выстраивать систему управления в кризис и отвечать на запросы топ-менеджеров?

– Смотрите, есть две принципиально разные причины, почему люди в кризис больше учатся. Есть такая тенденция, она не наша, – мировая. Исследователи и практики обратили внимание на то, что когда случается экономический кризис, спрос на образование в бизнес-школах увеличивается. Это связано не только с тем, что люди бегут в школу узнавать, что делать в кризис. Хотя это важно. Если посмотреть на профиль программ, то в кризис как раз больше сиюминутных вопросов: как снизить издержки, как работать в условиях неопределенности, как мотивировать персонал, когда все вокруг плохо.

Но есть и вторая причина. Обычно в кризис люди замыкаются, действуют не проактивно, а реактивно. То есть они не выстраивают никаких долгосрочных планов, а отбиваются от каких-то угроз и рисков, пользуются какими-то возможностями, которые вдруг неожиданно всплывают, что тоже нужно держать в голове. Просто у них в этой ситуации появляется больше времени. Многие решают посвятить это время себе, с точки зрения развития собственных компетенций. Потому что нельзя заниматься большими проектами на рынке. Конечно, сейчас многие поставлены на грань выживания, поэтому днюют и ночуют на своей работе, думают как свести концы с концами. Но кто-то может себе позволить, поскольку нет активного производственного процесса, заняться чем-то важным, и им оказывается собственное развитие.

– Многие в преддверии этого эфира задавали вопрос, насколько роль руководителя, лидера, критична для выживания компании в кризис? Каков ваш ответ?

– Да, очень, очень важна. Если посмотреть на образцы поведения, то, как правило, во время кризиса власть концентрируется в одних руках. Увеличивается роль директора, уменьшается количество согласований, спрямляются механизмы доведения решений, уменьшается количество совещательных процедур, увеличивается количество директивных команд. Наверное, это объяснимо. Хотя есть некоторые компании, которые могут себе позволить другую тактику – когда руководитель говорит: «Мы становимся очень плоскими, не иерархичными. Делайте то, что считаете нужным, давайте таким образом будем выживать». Руководитель очень много в такой ситуации делегирует своим сотрудникам, чтобы они что-то сделали во имя спасения компании и собственного благополучия. Это другая тактика.

– Все ли решения в это кризисное время должен принимать руководитель или это тот самый случай, когда инициатива сотрудников приветствуется?

– Это зависит от ситуации. Если она связана с условным крушением, то наверное, без такой концентрации власти не обойтись. Если просто ситуация неопределенности, если ваши каналы сбыта, поставок не работают, если нужно что-то изобрести, то мобилизация всех сотрудников, их творческого потенциала здесь очень полезна. Как показывает ситуация в нашей стране, большое количество полномочий было отдано именно региональным властям, потому что ситуация очень неровная. И считать, что все можно решить из центра, было бы большим преувеличением. Наверное, то же самое характерно и для больших компаний.

– Вы прошли несколько кризисов, с вашей точки зрения, чем отличается сегодняшняя ситуация от тех, что были ранее?

– Первое: это не экономический кризис, то есть у него нет предпосылок. Что такое экономический кризис - либо кризис перепроизводства, кризис кредитных пузырей, залогов. Ничего такого сейчас нет. Ситуация, когда правительство принимает меры, чтобы экономика не работала. Это режет ухо, но это происходит по всему миру. Это абсолютно искусственный неэкономический кризис, но, к сожалению, он вызывает очень тяжелые последствия, когда страдает и сторона предложения, и сторона спроса.

Вторая сложность – никто не знает, сколько он будет длиться. Если посмотреть предыдущие кризисы, все-таки их острая фаза была короткой, сколько она продлится сейчас – никто не знает. Даже с уходом пика пандемии могут остаться меры, которые будут сильно тормозить экономическую активность, а значит ограничивать и спрос, и предложения. Даже по официальным прогнозам, мы долго не выйдем на докризисный период. Речь может идти о двух годах. Вот наверное, две таких фундаментальных особенности: неэкономическая природа и непонятная продолжительность.

– Чему будут учиться предприниматели, менеджеры после того, как закончится пандемия? На какие образовательные программы вы прогнозируете наибольший спрос?

– Думаю, что особенно активное обучение идет сейчас, во время кризиса. Все, что случается, это очень важная школа для всех предпринимателей. Как мы жили: мы слышали, что была такая всемирная пандемия, похожая на нынешнюю, ровно 100 лет назад. Но никто не верил в то, что это случится с нами. Первый урок состоит в том, что это возможно. В голове должен быть какой-то механизм, как выживать в такой ситуации, потому что ситуация может повториться. Должен быть какой-то набор решений для того, чтобы не сильно упасть или вообще не умереть в этой ситуации. Все сейчас учатся именно этому.

А если говорить про спрос, то мы видим, что сейчас спрос на все, что называется «soft skills», компетенции, связанные с нашими личными качествами, способностью понимать, общаться, выстраивать отношения, вести переговоры, чем такие традиционные вещи, как менеджмент, финансы и учет, корпоративное управление.

– После кризисных явлений не будет ли такого, что предприниматели отойдут от бизнес-образования?

– Мы видим пока нарастание интереса к бизнес-образованию по всем компонентам.